Протоиерей Владимир Шутов

«Без дисциплины невозможно». Как военный стал священником

Что общего у службы в ракетных войсках стратегического назначения со службой в сельском храме с активной молодёжкой и летним лагерем? Новую рубрику о том, как складывался путь к священству у духовенства нашей епархии, открывает протоиерей Владимир Шутов, настоятель храма святых Царственных мучеников с. Александро-Калиново.

 

«Пасха, да и Пасха!»

В нашем роду священников не было. С религией ни в детстве, ни в юности я не был знаком. Рос в самой обычной семье, разве что бабушка, 1904 года рождения, ходила в храм. Помню с самого раннего возраста, как она приносила из храма просфоры, на Пасху — куличи и яйца. По вечерам она молилась. Зажигала лампадку, и мне, маленькому, это было очень интересно, я приходил в её комнату и смотрел на свет. Конечно, это всё — смутные воспоминания, но они мне помогли спустя много лет.

Родители крестили меня в младенчестве, и жизнь моя текла параллельно жизни Церкви. Я никогда не был её противником, не смеялся над священнослужителями и верующими, но жил сам по себе. Это длилось довольно долго. В 1994 году я был военным. У моей старшей дочери 1 мая был день рождения. Это было воскресенье, мы пошли на природу, праздновали. Возвращаясь домой, мы встретили человека, который спросил: «Вы разве не знаете, что сегодня Пасха?» Мы переглянулись: ну Пасха, да и Пасха! Тогда я даже не знал, в какой день празднуется Воскресение Христово. А в 1996-м уже старался выдержать Рождественский пост, предпринимал первые попытки молитвы, исповеди, причастия. За этот срок произошли очень большие изменения.

 

Перемены

Я был прапорщиком в ракетных войсках стратегического назначения. Мы возили страшные ракеты, название которых сейчас не хочу упоминать, поскольку это имя противника Бога. Служил в Перми, там же жил после увольнения. Уезжать не собирался. Однако в 1995 году у меня родилась вторая дочь. Случилось так, что она тяжело заболела. Помню, мне тогда было мучительно больно: я считал, что виноват в её болезни. Я не знал ни об исповеди, ни о причастии, но был уверен, что она болеет из-за того, что я неправильно живу. Начались духовные поиски, которые были очень далеки от православия. Я даже общался с одним экстрасенсом, региональным кашпировским тех лет. Он рассказывал о смысле жизни и Боге — конечно, в своей интерпретации.

Всё закончилось тем, что моя супруга, дай Бог ей здоровья, принесла домой Закон Божий. Оказалось, что в каком-то магазине открыли отдел духовной литературы. Это была первая духовная книга, которую я прочитал — очень быстро, за несколько дней. Вслед за ней мы купили Новый Завет, он до сих пор лежит у меня дома на видном месте. Я прочитал его тоже меньше чем за неделю. Эта Книга — невидимая ниточка, связывающая нас с Богом. Благодаря ей мы узнаём, что существует Кто-то, любящий нас такими, какие мы есть, невзирая на то, как мы живём и как к Нему относимся. После прочтения Нового Завета мне очень хотелось причаститься, потому что я прочитал: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6:53). Мне так хотелось иметь с Ним что-то общее! Я стал готовиться к причастию — вернее, пытаться это делать. Несколько раз не получалось: то на службу не вовремя пришёл, то не всё вычитал, но с четвёртого или пятого раза я попал на службу и причастился.

 

Духовные наставники

С 1996 года мы с семьёй стали понимать, что нужно потихоньку перестраивать свою жизнь. Захотелось вернуться на родину, рассказать об обретённой вере родным и близким. В итоге собрались и вернулись. Близкие в восторге от наших откровений не были, говорили: мы тоже верующие, но зачем в храм ходить, посты соблюдать, ещё и детей в храм тащить? К счастью, в моей жизни всегда были хорошие люди. Я встретил замечательных, добрых, отзывчивых священников, за которыми можно было пойти. Я очень благодарен ныне покойному протоиерею Алексию Буше, у которого мы окормлялись, когда приехали.

Потом я жил недалеко от Николаевского храма Константиновки. Там сменили один другого два замечательных батюшки, наши благочинные — протоиереи Андрей Чичеринда и Вадим Ильчук, которые окончательно сформировали у меня желание стать священником и подготовили к этому. В 2004-м году меня рукоположили, я окончил семинарию — и вот уже более пятнадцати лет служу в священническом сане. Когда встречаешься с Богом, понимаешь: всё, что было до того — полумрак и полусвет, а с Господом жизнь только начинается. Хочется быть ближе к Нему и Матери-Церкви. В моей жизни так Господь и управил.

 

Трудности и неприятие близких

Когда я пришёл к Богу, то принял всё искренне и доверчиво. Я всегда очень любил читать, много духовной литературы прочитал ещё не будучи священником. Мне очень запомнились слова аввы Дорофея: если решил идти за Христом, надо понимать, что жизненный опыт, желания, навыки, которые ты приобрёл, могут не соответствовать евангельскому идеалу, и потому их надо сразу отсекать. Раньше это проще давалось. Например, когда я жил в Перми и начинал ходить в храм, то ещё курил. Не был заядлым курильщиком, но имел эту привычку. Однажды спросил у священника, как с ней быть. Он мне объяснил, что христианину курить не пристало. Я вышел из храма, выбросил сигареты и с тех пор не курил. Господь в то время меня на руках нёс, и особых трудностей я не испытывал, разве что с родственниками были проблемы. Жена и дети поддерживали меня, восприняли мой приход к вере без проблем. А вот когда вернулись, то родственники с обеих сторон и друзья не понимали нас, более того: трудности в общении с ними есть до сих пор. Они не понимают нашего выбора. Кто-то его принял, но для большинства это — как хорошо устроиться в жизни: кто-то «пригрелся» при складе или магазине, кто-то — при депутатстве, а я — при священстве.

Неприязненное отношение ранило. Столкнувшись с неприятием, я сильно заболел. Мы приехали домой, я думал, что всё всем расскажу, и мы будем радоваться вместе. Однако всё сложилось иначе. Я пытался пробить стену непонимания, но это было так тяжело, что я заболел и практически год переходил с больничного на больничный. Было очень тяжело: конфликты, сложности. На время мы были вынуждены даже прервать общение с родственниками и уйти на съёмную квартиру. А когда я стал священником, в сердце родилась жалость к людям, которые не видят света, ласки и любви, которые даёт Господь. Встречаешь человека, который противится вере — хочется его обнять и сказать: «Господь ведь любит тебя! Зачем же ты отвергаешь Его?»

 

Профессия помогает

Светская профессия мне сейчас однозначно помогает и помогала всегда — не только в жизни, но и в служении. Я приучен к порядку, субординации, дисциплине. Это незаменимо в управлении приходом. Считаю, без дисциплины невозможно. Она очень важна и в труде, и в отношениях. Я очень благодарен Богу за то, что прошёл школу военной службы, однако на меня повлияла не только она.

После нашего приезда домой я года полтора работал грузчиком. Тогда очень нужны были деньги, повсюду задерживали зарплату, а там платили своевременно. У нас был коллектив из двенадцати человек, очень своеобразных. Опыт общения с ними мне очень помогает теперь. Я вращался среди них каждый день и видел, как пьяница, грубиян и матерщинник может быть очень преданным другом. О каждом из тех людей можно написать рассказ, настолько все были колоритные. Это общение очень помогло, так как научило видеть глубину человеческих душ. Я узнал, как живут люди из тех слоёв общества, с которыми я раньше не пересекался. Там были бывшие заключённые, были люди, мало развитые умственно. Было удивительно, когда раскрывались книги их душ. Мне это очень помогло в дальнейшем. К слову, я осознал, что хорошо становиться священником в более зрелом возрасте, имея определённый жизненный опыт.

Мою прежнюю профессию и священство объединяет преданность — своим идеалам, присяге, выбранному пути. Помню, для нас, ещё восемнадцатилетних пацанов, слова присяги не были пустым звуком. Мы понимали, что даём её раз и на всю жизнь — и не можем ей изменить. Что говорить о присяге священника! Я испытывал невероятный трепет, когда давал её. Сегодня я очень счастлив, что остался верен всему, чему присягал.

Записала Екатерина Щербакова